Этот человек — больше, чем владелец похоронного бюро. И больше, чем президент кельнского карнавала. Оба эти дела он сочетает так, как будто ничего естественнее быть не может. Интервью DW.
Кристоф Кукелькорн
Кристоф Куккелькорн (Christoph Kuckelkorn) иногда переодевается по пять раз в день — из карнавального костюма в траурный и обратно. Он владелец похоронного бюро в пятом поколении и редкий специалист по бальзамированию тел. Он же 12 лет возглавлял карнавальное шествие в Кельне — крупнейший городской праздник, на котором собираются более миллиона человек. Куккелькорн отвечал и за развлечения, и за творчество, и за логистику. Это общественная работа, за которую не платят денег.
В этом году 53-летний Куккелькорн впервые не пойдет во главе шествия — теперь он президент карнавала и отвечает за его общую направленность. Он хочет развлекать и объединять, показывать общественные недостатки и заставлять людей задуматься. Кристоф Куккелькорн устраивал карнавалы в школах, больницах, тюрьмах и хосписах. В эксклюзивном интервью DW он рассуждает о жизни и смерти.
?
Очень часто. Но я считаю своим долгом давать людям возможность задуматься — и для меня самого это тоже обогащение. Я использую карнавал для того, чтобы показать, насколько ценна жизнь, и мою работу, чтобы дать людям понять, как близки радость жизни и ее темные стороны. Мне хочется, чтобы у людей появилась эта осознанность, саморефлексия. Я хорошо себя чувствую в этой постоянной смене деятельности, я провожу почти каждый день осознанно, я благодарен за все, что у меня есть.
Кристоф Куккелькорн в своем похоронном бюро
— В том, что каждый день все начинается сначала, и я не могу об этом забыть. Я живу в квартире над своим похоронным бюро и слышу, как ночью привозят умершего. У меня круглосуточная работа, она не поддается планированию и она каждый раз показывает мне, насколько все ценно. Если вы проводите целый день с семьей, в которой умер ребенок, то потом сложно вернуться домой и злиться на своего ребенка, например, за плохие оценки в школе. Ведь это огромное счастье, что он просто есть и что его можно взять за руку.
?
— Да, но это зависит от культуры. Мы много работаем с людьми из Южной Европы и видим, насколько у них другое отношение к смерти. Там смерть дома, люди ставят гроб в гостиной, чтобы попрощаться с умершим, делают это немного более естественно — вокруг бегают дети, все разговаривают. В Германии было так же, но после Второй мировой войны мы, к сожалению, утратили эту культуру. Но нужно лично прощаться с умершими.
Однажды у меня была семья из Восточной Европы, которая открыла гроб и стала делать селфи с покойным. Это было стопроцентное принятие смерти, сначала мне это показалось странным, но потом я подумал, что как раз это — нормально. И понял, насколько ценно, что у людей может быть такой подход.
В Германии часто происходит так, что человек умирает, его привозят из больницы в похоронное бюро, кремируют, потом хоронят, и никто при этом не присутствует, даже если у него есть семья, она отстраняется. Это просто невозможно себе представить! Это просто как утилизация человека, о котором больше не вспоминают. Это бескультурно и в долгосрочной перспективе может создать проблемы для семей, которые так поступают. Если ситуация не принята, не осознана, то как ее можно осмыслить, пережить? Я выступаю за то, чтобы было взаимодействие, даже если это больно. Если в этот момент человек не испытает боли от потери, то когда он сможет допустить в свою жизнь эту эмоцию?
Кристоф Куккелькорн показывает эскизы карнавальных повозок
я видел столько боли, что сегодня просто не могу пойти на карнавал?
— Я очень хорошо могу менять эти роли и оставлять свою эмоцию там, где она возникла. Иногда происходит скорее наоборот: когда весь вечер веселишься, а из-за какой-нибудь мелочи в памяти всплывают тяжелые события этого дня. Но и карнавал, и похороны — это эмоциональная деятельность и они очень похожи, если снизить их до организационного уровня.
Похороны — это семейная церемония, она должна быть тщательно распланирована. Люди очень напряжены и нельзя, чтобы что-то пошло не так.